Как деньги влияют на людей

Доброго времени суток, мои дорогие друзья и читатели! Кто знает, как деньги влияют на людей? Могут ли они сломать человека или сделать его сильнее?

Очередная встреча в нашем клубе.  К Семейной денежке мы добавили сначала — восемь,  потом — девять, и десять рублей. Обмены у нас происходят теперь  ежедневно. Позаботьтесь, чтобы у вас были монеты по десять рублей в необходимом количестве. Всё можно посмотреть здесь.

Влияние денег на сознание человека

Сегодня я хочу познакомить вас с Натальей Грейс и её мыслями по поводу «Влияние денег на сознание».

Наталья – очень интересный человек.  У неё много книг, бесплатных тренингов, учебных фильмов.

Мы вправе соглашаться с тем, что она говорит или нет. Но многие вещи, было бы неплохо применять в нашей жизни. И тогда мир стал бы лучше!

Вот вам одна трагическая история из жизни, невольным свидетелем и участником которой я стала в детстве.

Людмила. (Как деньги влияют на людей)

Мой родной город. Начало семидесятых.

В соседнем доме поселилась обычная советская семья – муж, жена, двое детей. Вместе с ними живёт старенькая бабушка нашей героини.

На пятерых у них хорошая трехкомнатная квартира в престижном районе. Почему они оказались под одной крышей с бабушкой, я уже, конечно, не помню. Но можно предположить два варианта.

Первый – произведён родственный обмен, чтобы жилплощадь бабушки после её смерти не отошла государству и две отдельные квартиры обменяли на одну большую.

Второй – бабулю специально прописали в предыдущей квартире, чтобы получить квартиру большей  площади.

На какие только ухищрения не шёл народ, ради квадратных метров. Сегодня вспоминаешь и диву даешься!

Мой отец в те годы провернул сложный обмен, в котором участвовали три квартиры разной ведомственной принадлежности,  и четыре семьи. Но об этом ещё будет случай поговорить.

Бабуля – Анна Петровна, занималась хозяйственными делами, помогала присматривать за детьми – Леночкой и Оленькой, двух и шести лет соответственно.

Мать детей, Людмила, служила в госучреждении.  Глава семьи, Александр Дмитриевич, был достаточно  большим руководителем одного из городских предприятий.

Семья материально обеспеченная и даже имела автомобиль «Волга», который в те годы рассматривался не как средство передвижения, а как предмет роскоши. Это достаточно важно для нашей истории, так как показывает высокий уровень достатка семьи.

Тогда  люди не сидели в интернете, потому что и компьютеров-то  ещё не было, а телевизионных каналов было всего два и передач  по ним показывали не так много.

Поэтому, летом по вечерам во дворах собиралось очень много народа, как детворы, так и взрослых.

Мужчины играли в домино, карты, шахматы. Во всех дворах были столы для игр. Конечно, игра в карты не приветствовалась, и даже можно было получить административное наказание за это.

А вот шахматы  были, по истине, народной игрой. Ребетня постарше, тёрлась около играющих в надежде, что повезёт сыграть с серьёзными соперниками.

Жильцы даже сами организовывали турниры. И в каждом дворе был свой «шахматный король».

Благодаря умению хорошо играть в шахматы и уникальной возможности дать в долг до получки, Александр Дмитриевич очень быстро завоевал авторитет у местных мужчин.

Людмила тоже быстро перезнакомилась с женщинами во дворе, выгуливая своих чад.

И её признали за свою, так как, хоть она и ездила на «Волге», а нос не задирала, могла и в очередь впереди себя пустить, и бельё не боялась во дворе развешивать.

Да, и такой показатель был: если не боишься развесить выстиранное бельё для просушки на улицу, то тебе и скрывать нечего.

Она охотно делилась рецептами, которые привезла из Болгарии, где жила с мужем целых два года — весь срок его командировки. В общем, была дама, приятная во всех отношениях.

Про детей, думаю, и говорить не стоит. В детстве все быстро находят себе друзей и подруг.

А когда в семье целых два велосипеда,  на которых дают кататься всем друзьям, и красивые игрушки, в которые можно играть всем, то ты становишься признанным «не жадиной» и с тобой хотят играть все.

Девочки были приветливые и с ними одинаково легко ладили и малыши, и девицы постарше, вроде меня.

И бабулю дворовое сообщество приняло дружелюбно, окрестив «Пятровной».

Я уже писала, о том, как девушки сильно преклонного возраста проводили свой досуг, сидя на скамеечках у подъездов. Они вязали бесконечные носки, шарфы, перчатки, кофты…

И перемывали косточки всем, кто им не нравился, а очень часто, и тем, кого любили. Просто способ общения этих женщин был такой.

Вот и Пятровна, не раз жаловалась на Людку, что та не хочет учиться вязать. И всегда это сопровождалось причитаниями: «Ведь нет у неё никого больше, кроме меня! И помочь-то некому! Помру —  бедным детишкам носки и варежки никто не свяжет. А Людка, мол, отмахивается:  «Живи долго и счастливо! Будет нужно – купим!»

Товарки успокаивали её: «Нужда придёт — научится!»

Откуда я всё это знаю? Да всё очень просто.

Был у меня  с подружками в то время возраст такой, когда из песочницы уже выросли, а дружить с мальчиками ещё не начали. Вот и доставали мальчишек, как могли.

А когда они, устав терпеть издевательства малолетних дурёх,  хотели бы учинить над нами расправу, то мы ломились от них, как молодые оленихи. И оставалось нам  искать защиту у старушек.

Присядешь, как ни в чём не бывало, послушаешь разговоры, головой покиваешь, а если ещё и на какие-то вопросы ответишь, то и на мальчишек пожаловаться можно. Бабульки их «хулюганами» обзовут, и пообещают родителям рассказать, что «бедных девочек» обижают.

А чтобы не терять репутацию «хороших девочек» и активную защиту в лице бабулек, достаточно было выйти с вязанием во двор. Всё, авторитет рукодельницы давал право беспрепятственно пользоваться покровительством почтенных дам в ситцевых платочках!

Но это так, лирическое отступление, хотя и важное для понимания того, о чём идёт речь.

В хлопотах повседневных и праведных прошёл год. Маленькая Оля стала  школьницей, а Леночка пошла в садик.

Иногда, когда Леночка болела, и Анна Петровна сидела с ней дома, Александр Дмитриевич звонил нам и просил, чтобы я зашла за Олей перед уроками, и мы вместе шли  в школу. Почему именно я?

Возможно, потому, что мы с ней учились в одной школе, а других детей из нашей школы он, попросту, не знал.

Наши отцы сдружились между собой на почве любви к игре в шахматы, и часто созванивались, договариваясь, у кого дома будут играть.

Мы вместе с родителями бывали в гостях друг у друга и, естественно, разговор был не только о шахматах. Скорее всего именно поэтому, выбор и пал на меня.

Дружба обязывала! Но мне импонировало, что меня считали взрослой и доверяли водить Оленьку в школу. Да и восхищённый взгляд девочки на меня — в форме и пионерском галстуке, прибавлял мне гордости и значимости в собственных глазах.

И в глазах одноклассников тоже. Ведь всегда можно было небрежно сказать, что мне опять идти за малявкой. Ведь это была не родная сестра, присмотр за которой для многих был обязаловкой,  а чужой человечек, ответственность за которого мне дали её родители. Вот такие были резоны!

Мне нравилось бывать у них в квартире. В отличие от нашей,  окна которой выходили на главную улицу города, их квартира располагалась в доме, который стоял внутри квартала.

У них было всегда тихо. Это были те годы, когда грузовые машины беспрепятственно ездили по главным улицам города.

Наша квартира напоминала мастерскую или рабочий кабинет, где все было подчинено удобству отца, который часто работал дома. У них же царила атмосфера уюта и тепла.

Ковры, дорожки, вазы, статуэтки – всё то, что не любил мой папа, придавали их квартире особое очарование и создавали неповторимую ауру респектабельности и, как мне казалось, заграничного шика.

Хотя, одна комната, та, в которой обитала бабушка, отличалась от остального пространства квартиры. Мебель была не современная из ДСП, а другая, наверное, довоенного производства.

И ещё там было много, по моим ощущениям, клубочков пряжи. А сама Анна Петровна, постоянно распускала какие-то трикотажные вещи и потом из этих ниток вязала вещи детям и себе. И очень интересные вещички получались!

Тётя Люда, а именно так я её называла, говорила моей маме про свою бабушку: «Пусть чудит. Главное, что делом занята!»

Вскоре, Анна Петровна ушла в мир иной. Наверное, именно этот момент становится отправной точкой в череде дальнейших событий.

С её уходом, что-то стало незримо меняться в жизни этой семьи. И дело было не в том, что вся мебель из бабушкиной комнаты вместе со всем содержимым, отправилась на помойку, а в комнате сделали ремонт, и девочки переехали жить туда.

Поменялась атмосфера в доме. Появилась какая-то нервозность. Но проявилась она не сразу, а накатывалась постепенно, сначала короткими волнами вспышек раздражения, а потом усиливалась и захватила всё пространство и его обитателей.

Мы всё реже и реже бывали у них в доме, так же как и они у нас.

Всё меняется в этой жизни. Но почему эти изменения, не всегда происходят в лучшую сторону?

Проблемы у взрослых —  а у Оленьки глаза, красные от слёз. Она иногда забегала ко мне отсидеться, когда дома шли очередные разборки между родителями.

Но в нашем дворе мало кто догадывался, что в семье всё пошло наперекосяк. Хотя и видели  всезнающие бабули, что Людмила помрачнела, считали, что от усталости, раз теперь всё самой делать приходится.

Мыли ей косточки для порядка, мол, не ценила бабку, когда та жива была. Но беззлобно. Все любили Людмилу по старой памяти за доброту и приветливость.

А потом, Оленька под большим секретом сообщила мне, что папа от них уходит. Я уже была достаточно взрослая девочка и знала, что люди могут разойтись, но у меня в голове не укладывалось, почему Александр Дмитриевич, который так любит своих дочек, вдруг уходит из семьи?!

«Наверное, нужно что-то сделать», — думала я. Только не знала что!

И он ушёл, оставив машину и квартиру жене и дочкам.

Все прояснилось  позже, когда одна из соседок, придя к нам позвонить, рассказала моей маме много интересного и непонятного для меня.

Дескать, роман у него на стороне. И ребёночек будет. Ему сын нужен. А Людка-то роить больше не сможет, вот он и нашёл себе…  А та и подмахнула! А что, мужик он видный и с положением! Жалко, что девок своих бросил. Не нужны они ему теперь! А из города уехал, чтобы только не видеть их!

Как я кричала на ту соседку! Зачем сплетни разносит? Любит он своих девочек! И нужны они ему! И они вместе жить будут! И тётя Люда хоть сто детей родить может! А ушёл он потому, что так получилось!

А что именно получилось, я не могла объяснить даже сама себе.

Возможно, что мои родители обсуждали ситуацию в семье друзей, но я не слышала их разговоров.

Говорят, время лечит! Не думаю. Время притупляет боль. И Людмила, как будто смирилась с тем, что осталась с детьми одна.

Я опять стала бывать у них дома. Чистота и уют никуда не девались. А та тишина, что мне раньше так нравилась в их доме, стала какой-то зловещей, предвещающей очередную беду.

Людмиле, которая привыкла жить в достатке и комфорте,  катастрофически не хватало денег, хотя Александр Дмитриевич присылал им хорошие суммы, да и у неё была зарплата.

То она конфет шоколадных купит килограмм пять, да самых дорогих – трюфелей по восемь рублей за килограмм, то селёдку иваси в банках по три кило. И тоже банок пять, а то и больше возьмёт.

А потом даже на хлеб денег нет. Чего здесь было больше – неумения распоряжаться деньгами или это были первые признаки психического расстройства, теперь уже не узнать.                              

Деньги от бывшего мужа она принимала, а вот даже имя его произносить в доме было нельзя. На слово «папа», было наложено табу.

Оля созванивалась с отцом, но только тогда, когда матери не было дома. Обычно, он сам набирал Оленьку, но Оля знала его номер, чтобы иметь возможность позвонить в случае крайней необходимости.

Она очень сильно изменилась, впрочем, как и её мать. Оля повзрослела и в её глазах поселилась недетская печаль. Мама же вела себя, как неразумный ребёнок – то веселилась и играла с дочками, то обижалась на них и надолго замыкалась в себе и, как будто, не замечала дочерей.

А потом пришла та самая «нужда», о которой говорили бабульки Пятровне.

Ленуся потеряла варежки. Хотя ещё только начался ноябрь, на улице было очень холодно. А купить новые – денег не было.

Их не было даже на проезд до работы, потому как очередная зарплата, полученная накануне праздников, была потрачена на покупку невообразимого количества фруктов с рынка.

Зато фрукты красиво лежали в вазах во всех комнатах и источали дурманящий аромат позднего винограда, яблок, и груш. Довершала какофонию запахов большая, даже я бы сказала, огромная дыня.

Как всё это хрупкая тётя Люда приволокла  домой? Иногда и разумные поступки объяснить сложно, а неразумные – ещё сложней!

Ситуация получалась весёлая. Из еды в доме только фрукты, дети на осенних каникулах, денег нет, и нужно жить ещё почти полмесяца.

Тётя Люда решила сама связать варежки дочери. Можно было бы попросить связать варежки кого-то из квартальных бабушек или, в конце концов, меня, но было сделано так, как было сделано. Хотя, по большому счёту, это не изменило бы ситуации.

Клубки Анны Петровны ещё во время ремонта перекочевали на помойку, но кое-что осталось. Спицы в доме тоже были.

И вот Людмила, вооружившись журналом «Работница», в котором на развороте печатали всякие полезные советы по домоводству, и, взяв меня в главные советчицы, начала вязать.

Как вывязывать петли, она знала. Остальное – дело техники. Первое изделие выглядело смешно и неуклюже, но это была варежка!

Просчитав, что и как она сделала не так, тётя Люда вяжет вторую. Попытка заканчивается удачно. Теперь для пары нужно связать ещё одну такую же. Но этому не суждено было случиться.

Опытная вязальщица распустила бы неудачный образец и связала из этих ниток парную вещь. А Людмила продолжала вязать с клубка.

Клубочек закончился, когда было связано чуть больше половины изделия. Оно так и осталось недовязанным навсегда.

Оказалось, что нитки были намотаны на аккуратно свёрнутые четыре бумажки по двадцать пять рублей. Сто рублей внутри клубка!

Не знаю, что произошло у неё в голове в тот момент, когда она это увидела, но все имеющиеся в доме клубки были размотаны.

По всей видимости, деньги были во всех клубочках, потому что купюры валялись по всей квартире. А тётя Люда исчезла из дома, оставив детей одних. Куда и во сколько она ушла, оставалось только догадываться.

Всю эту картину маслом, мы увидели утром, когда после звонка перепуганной Оленьки, пришли к ним в квартиру.

Мои родители забрали девочек к нам, и папа сообщил обо всём Александру Дмитриевичу. Тот приехал утром следующего дня.

Мой отец не терял времени даром. Выслушав меня и Олю, оценил ситуацию, и обратился к высоким милицейским чинам за помощью, благо, что у него было много друзей среди них.

Приезжал наряд милиции. Составили протокол осмотра помещения и пообещали оказать всяческое содействие в поиске тёти Люды. На третьи сутки её нашли на городской свалке. Она искала там бабушкины клубочки.

Был разбор полётов, но мы, дети, при этом не присутствовали. Единственное, что я узнала из разговоров взрослых – не было никакой любовницы.

Было новое назначение, и требовался переезд в Москву. Упускать такой шанс было глупо. Работа в министерстве открывала большие перспективы. А Людмила категорически отказалась ехать.

И когда Александр Дмитриевич произнёс: «Тогда я уеду один!», в ответ прилетело: «Значит, мы расходимся!» Но они так и не развелись. Просто разъехались и всё.

В свою квартиру в тот день они не пошли. Остались ночевать у нас. Тетя Люда плакала и говорила, что всё поняла. Что они все вместе уедут в Москву.

Все разговоры велись на кухне, а мы, дети, из любопытства, бегали то попить, то в туалет, чтобы послушать, о чём же там говорят взрослые.

Потом усталость и боль пережитого, сделали своё дело. Мы уснули. Утро принесло новые сюрпризы.

Оказалось, тётя Люда ночью сбежала из квартиры раздетая и её поймали возле квартальной помойки. Она сопротивлялась, билась в истерике, пришлось вызывать скорую, которая и увезла её в больницу. Прозвучало страшное слово – психушка.

Каникулы закончились. Александр Дмитриевич в один день забрал документы из школы и садика, собрал необходимые детям вещи, купил билеты и улетел с девочками в Москву.

Людмила осталась в больнице. Мои родители были назначены доверенными лицами для посещения больной и присмотра за квартирой.

Все постепенно успокоились, и для нас жизнь вернулась в привычную колею. Мы изредка разговаривали с Оленькой по телефону.

Она была довольна своей жизнью в столице и старалась не вспоминать то, что пришлось пережить. А вот Еленка сильно скучала по маме. Наверное, в силу возраста.

К весне Людмилу выписали из больницы. На работу она не вернулась. В Москву ехать тоже отказалась.

Всё лето она слонялась по городским свалкам в поисках заветных клубочков. Но каждый вечер возвращалась домой. Мы её кормили, она узнавала про детей, но никаких попыток пообщаться с ними, она не предпринимала.

И даже приезд  детей на недельку во время летних каникул, не изменил её ежедневный график. Попытки мужа поговорить с ней, вызывали слёзы, искреннее раскаяние, обещание вернуться к нормальной жизни. Но всё шло по сценарию, который придумала и воплощала в жизнь она сама.

Александр Дмитриевич отступился. Он высылал деньги на её содержание и на оплату квартиры.

Осенью она пропала на несколько дней. Когда появилась вновь, глаза её были безумные и пришлось опять поместить её в больницу.

Всеми правдами и неправдами, Александр Дмитриевич перевёз жену в Москву. Но там её состояние только ухудшилось. До следующей весны она не дожила.

С девочками после смерти Людмилы, я виделась всего один раз, когда они с отцом приезжали забрать из квартиры памятные вещи и сдать ордер.

Какое-то время  мы ещё поддерживали контакт по телефону, а потом, постепенно и он сошёл на нет.

Жизнь развела нас, и мы потерялись в этом бренном мире. Что стало с девочками, жив ли Александр Дмитриевич, я не знаю. А жаль!

Вот такая история. Что привело Людмилу к трагическому концу – не мне судить. Но то, что деньги сыграли в этом не последнюю роль, это точно!

Напминалочка на завтра: Обмениваем мелкие деньги на десять рублей одной монетой и кладём одиннадцать рублёвых монеток.

Удачи всем нам!

Спасибо, что поделились записью в социальных сетях!